Россия моя, задымленная,

прокуренная и подпитая.

Сыновьим теплом обделенная,

дочерней рукой не умытая.

Не рдеет рассветом рябиновым

глубинка забвеньем заросшая.

Избенки с горбатыми спинами

омыты холодными росами.

Уныла российская горница,

свалялась скатерка дырявая.

Не льется игривая вольница,

в печали береза кудрявая.

От порога до самого края

Я в китайских штиблетах шагаю.

В размалеванной штопаной куртке

Я похож на китайского урку.

А китайский наушник на ухе

Мне вещает китайские слухи.

И мобильник китайский трезвонит.

О китайской пластмассовой вони.

Для капризной китайской машины

Покупаю китайские шины.

И стараюсь успеть за китайским

Чудо средством от бешеной тряски.

Зазывает китайская кухня,

В ней приправой китайская скука,

В ней смурные китайские лица

Не дают от души похмелиться.

Оттого мои карие глазки

По-китайски узки, как салазки,

А сплошные китайские сутки

Холодны, как пекинские утки.

Тучка моя снежная, зимняя дочурка.

Скинь снежинки нежные на меня, на чурку.

Искупаюсь с радостью в снежном океане.

Никакие гадости не оставлю Тане.

Заверну красавицу в жаркие объятья.

Моего желания будет не унять ей.

И пускай завидует нам настырный месяц.

В снежное безмолвие мы умчимся вместе