Взглянув на скромность ветхого жилья,

Меня спросили, чем же ты богат?

Без ложной скромности ответил я —

Цветенье чувств дороже во сто крат.

Богат я тем, что светлая душа

Не заросла забвенья лебедой,

Что я готов навстречу сделать шаг

Всем тем, кто нынче встретился с бедой.

Готов общаться с тем, кто нелюдим,

Готов носить калеку на руках.

Мое богатство в трепетной любви

К любой букашке в скошенных лугах.

Других богатств не требует душа,

К другому счастью сердце не лежит.

И я не смею сердце загружать

Ненужной тряской алчности и лжи.

Взяла в полон январская метель.

Мои мечты скукожились в сугробе.

Я заливаю чаркой свою робость

В неумолимой снежной пустоте.

Я оголяюсь в прозе и в стихах,

Кладу на лист обшарпанные мысли,

В которых нет ни разума, ни смысла.

Тупая боль застряла на устах.

Я эту боль не в силах обуздать,

Она с издевкой гнет мои потуги,

Внушает мне — расстанься с милым другом,

Который смог вчера тебя предать.

И я кричу в январскую метель:

Не тормоши мою хмельную душу,

Я не хочу больных советов слушать,

Купаться в счастье — это мой удел.

Не  хочу я тебя ни голую,

ни в залапанном пеньюаре.

Разве можно хвалиться с гонором

тайной пройденных вакханалий.

Разве можно за пайку пошлости

насладиться любовным действом

И забыть про цветное прошлое,

что желанием красит детство.

Разве можно волной крепленого

заливать возвращенье в юность,

Где бывало чуть-чуть крапленого,

но уже расцветала мудрость.

Разве можно, а в прочем, без толку

конопатить прогнивший разум

И бороться с развратным бедствием,

что любовь поливает грязью.