Дитя мое, что может быть дороже.
Златой песок не стоит и мизинца.
И бриллиант с его небесной синью
Мне не затмит приятность детских ножек.
И детских ручек нежное касанье
Дороже мне объятий чернобурки.

Мне радость глаз дороже изумрудов,
А детский лепет краше дивной песни.
Мое дитя – священные хоругви.
Мне суждено с дитем моим воскреснуть.
Спасибо, бог, за чудное творенье
И за святое жизни продолженье.

На небо кто-то вылил серость,
И небо плачется дождем.
Дождь землю потчует с усердьем,
Стучит по крышам в каждый дом.

Смывает он без сожаленья
Цветных каникул полотно.
Вошел в детишек вирус лени
От плача лета за окном.

Притихла детская площадка,
Промок в песочнице песок.
А деревянная лошадка
Не прочь пуститься скок-поскок.

Когда же небо озарится
Сияньем солнечных лучей?
Когда же песенные птицы
Опять порадуют людей?

Я пью дешевое вино
с нектаром южной Алазани.
Испить не каждому дано
печальный привкус предсказаний.

Я пью, и терпкий аромат
тревожит пылкое сознанье.
Всплывает только компромат
из недр шальных воспоминаний.

Я пью, и черные глаза
глядят с ухмылкой из потемок.
И мне нельзя вернуть назад
любви приятную истому.

Я не хочу, но, все же, пью
с вином душевную отраву.
И, может быть, сейчас пропью
все то, что пережил по праву.