Лип городских опаленные листья,
Зной пластилинит асфальт.
Солнце прессует увядшие лица
Словно последний нахал.

Ищут спасенье у хилых фонтанов
Толпы шальных горожан.
Жаркое время в июле настало,
Вряд ли поможет «Нарзан».

Даже Невы озорное дыханье
Блекнет, испробовав жар.
И у людей никакого желанья
Нет, чтобы выпустить пар.

Воздух скребет стариковским ворчаньем,
Сморщился смех детворы.
Кроны деревьев покрылись печалью,
Сущие тартарары.

Озеро бурлит под солнцем,
тел невпроворот.
Юность пробует до донца,
детство ищет брод.
Старость с головой под тентом
греет телеса.
Вот бы солнце стало тенью
в синих небесах.
Вот бы облачко явилось,
тучки привело.
Но такого не случилось,
нам не повезло.
Беспардонная жарища
плюхнулась на нас.
На телах прохладу ищет,
сушит в тот же час.
Иссушается с прохладой
бледность на телах.
Солнце, больше нам не надо,
будь не при делах.
Но решительное солнце
жарит свысока.
Знать и ночь не будет сонной,
жар намнет бока.

Блудливая, какая же блудливая,
Беспутною любовью прокаженная.
Ты с юности не ведала пугливости,
Срываясь на минуты унижения.

Фартовая, какая же фартовая,
Красою неземною одаренная.
За первое признание готовая
Отречься от сомнения и скромности.

Желанная, какая же желанная,
Входящая в сознанье недотрогою.
Свербишь незаживающею раною,
И боль мне не унять целебной логикой.

Коварная, какая же коварная,
С глазами очарованного ангела.
С душою не прощающего варвара,
Безжалостно плодящего страдание.