Милая, стань моим другом,
нет больше прежней любви.
Искренность стала услугой,
нежность – не норма, а вид.

Губы устали колоться
о безразличную явь.
Нет больше жаждущей плоти,
есть только лежбище язв.

Есть только бездна упреков
и кровоточащих ран.
Лучше уйди без намеков
в непросветленную рань.

Глупо влачиться по кругу,
медленно счастье губить.
Милая, стань моим другом,
нет больше прежней любви.

Я на волжском берегу
свое детство стерегу.
Но знакомые места
пишут с чистого листа.
И процессию из лип
годы с детства увели.
И исчезла со двора
озорная детвора.
Даже детская площадка
подчинилась беспорядку.
И крылатые качели
в неизвестность улетели.

Улетаем к далеким мирам

в состоянии тревоги.

Попадаем в полон к миражам,

где господствуют боги.

А на теле родимой Земли

загнивает короста.

Милосердие в рай унесли

беспардонно и просто.

Благородную веру в людей

разнесли по сусекам.

Создаем пирамиды из тел

топором дровосека.

И опять нарастающий бой

с чередой заключенных.

Признаешь ли вину за собой,

человек обреченный?