Вы все горазды осуждать
и сыпать солью недовольства.
Пинком сомнения поддать,
вкусив однажды вседозвольства.

Послушать вас, так вы спецы
во всех делах, в любых науках.
Где точных знаний дефицит,
там вы с поганой бочкой слухов.

Для вас не писана мораль
и не предписаны законы.
Вам что дерьмо, что пастораль,
что рюмка водки для разгона.

И вы опасны для страны
не тем, что злостью голосите,
А тем, что слугам сатаны
составить партию хотите.

Я сердце женское могу представить розой.
Оно цветет в объятиях мужчины.
Так не жалейте даже малой прозы,
И не ищите каверзной причины.

Могу представить также хрупким изумрудом.
Неверный жест, и сердце разобьется.
Его сберечь тому не очень трудно,
Кто за любовь до самой смерти бьется.

Безбрежным озером я сердце представляю.
Оно от мук слезинкою прольется.
Лишь добротой такое разбавляют,
А не сливают в злобе что придется.

Он в поисках рифмы по свету метался.
Взбирался и падал, тонул и всплывал.
Он бурному ливню шутливо сдавался
И свежему ветру лицо подставлял.

И даже не думал, что скромная Муза
Идет с ним по жизни, рифмуя слова.
Она согласилась на брачные узы,
Хотя соглашенья поэт не давал.

Она улыбалась ему, как невеста,
И пела осанну любимой женой.
Она занимала коронное место
И в праведный холод, и в жертвенный зной.

Когда у поэта уставшее рвенье
Порой уходило в тлетворный запой,
Она вдохновляла его на творенье,
И он рифмовался дрожащей рукой.

Но жизненный век у поэта недолог,
И Муза затихла на смертном одре.
Томится на стенке прощальный некролог,
Да тихо звучит поминальная речь.