Ах ты, милая сторонушка —
ярославская земля.
Я бы пил тебя до донышка,
изучал бы ремесла.

Но свела меня судьбинушка
с петербургской стороной.
Здесь живет моя кровинушка,
здесь уйду я на покой.

И Нева волнами грустными
пригорюнится в бегах.
И всплакнут березы русские
не на волжских берегах.

В твоих глазах я прочитал
душевное смятенье.
Копаться в тонкостях не стал
и вышел вслед за тенью.

По блеклой улице шагал
и думал о высоком.
Зовущий в небо пьедестал
пытался брать наскоком.

Но тут оставила меня
задиристая Муза.
В строфах ни рифмы, ни огня,
а тление конфуза.

Я как-то сразу загрустил,
зациклился на прошлом.
Клубок сомнений отпустил
и вспомнил о хорошем.

Потоптаный кровавыми веками,
Излизанный прожорливым огнем.
История, впитавшаяся в камень,
Глубины с неиспробованным дном.

И все это руины Херсонеса
В объятьях севастопольских основ.
Творение далекого прогресса,
Пришедшее из каменных веков.

И колокол, отлитый из орудий,
Отбитых у турецких моряков.
Поклоны бьют восторженные люди,
А я звонить без устали готов.

Дышать готов Владимирским собором
И верить во крещение Руси.
Мужайся возрождающийся город,
Знамение твое на небеси.