На берег тихо выхожу
с надеждой иль бедой.
По гальке медленно брожу
и говорю с водой.

Вода приветствует меня
и дарит мне покой.
Как будто тащит из огня
решительной рукой.

И я вбираю тот покой
ранимым естеством.
И рифма дружит со строкой,
ну а строка с листом.

Букет цветов в хрустальной вазе –
сказатель прожитых годов.
Прошедших лет уже не сглазить,
они умчались вглубь веков.

Прошедших лет уж не воротишь
и не исправишь их черед.
Закрыты в прошлое ворота
и не найти удобный брод.

Но где-то в памяти безбрежной
струится жизненный ручей.
С ним не иссушится надежда,
где светят тысячи свечей.

Пока людскую память греют
слова о тех, кто улетел,
моя Земля не оскудеет
и не наступит беспредел.

Машины едут, люди копошатся
в табачно-сизой беспробудной мгле.
Видать в дыму истории свершаться
на нашей доброй матушке Земле.

Дымят заводы, жерла умножая,
дымятся сотни тысяч сигарет.
Земные рощи стонут от пожаров,
и у погоды свой приоритет.

Клубится дым над взорванным покоем,
дымится детства взорванная плоть.
И не дано насилье успокоить,
пока в расценках пролитая кровь.