Костыль в изголовье, прикован к кровати.
Проносятся мысли, как злобные тати.
Бушуют в сознании душевные грозы.
И нет в них ни рифмы, ни жизненной прозы.

И тело затихло в сетях непокоя,
но сердце не хочет сдаваться без боя.
В блокноте роятся корявые строки,
и память питают святые пророки.

Счастливое детство встает пред глазами.
И каждый сюжет, как невинный экзамен.
Но мне не предписано в детстве остаться.
И я тороплюсь добротой надышаться.

Горит тайга, пылают пашни.
Гудит уставшая земля.
Опять юродивый без башни
решил природу исцелять.

Дымятся легкие Сибири,
крадется пламень на восток.
Огонь всеядный правит миром,
печален огненный итог.

В борьбе неравной гибнут люди,
жилища пепел поглотил.
В дымящем мраке ветер блудит,
животных ужас охватил.

И лишь юродивый без башни
глядит с восторгом на огонь.
Горит тайга, пылают пашни,
и в этом всем повинен он.

Стихия вырвалась наружу
из-под свинцовых облаков.
Хлестали молнии округу,
гроза спасалась от оков.

Чубы безропотных деревьев
трепал надменный ураган.
Ломал стволы в безумном гневе,
как беспардонный уркаган.

Под рев громОв срывались крыши,
щиты потрепанных реклам.
И ливень лил на пепелище,
лупцуя градом по рукам.

И так всю ночь глумилась буря
над беззащитным городком.
Картину бед раскрыли будни
в окладе выбитых окон.