Дошел террор до Петербурга,

прокрался в жизненный поток.

Пронзил сердца смертельным буром,

озвучил скорбный монолог.

Приспущен флаг счастливой жизни.

Слезами полнится Нева.

В аллеях символа Отчизны

склонились даже дерева.

Не слышно пения Фонтанки

со звоном вешних ручейков.

Погибших хладные останки

уводят память в глубь веков.

И эта память нам внушает –

не сдастся гордый Петербург.

А с неба ангел оглашает

проклятье сеятелям бурь.

Звучит Бетховен, Лунная соната,

и я один на сонном берегу.

Вдыхаю ритм ночного циферблата

и надышаться ночью не могу.

Передо мною лунная полоска

играет нежно с трепетной волной.

Гирлянды звезд, как сказочную роскошь,

перебираю мысленно рукой.

Я ощущаю звук, дающий нежность

и наслажденье страждущей душе.

И возникает женщина — надежда

в моем помятом жизнью витраже.

И вырастают творческие крылья.

И я над лунной негою лечу.

Моим стихам созвездия открылись.

И я для них быть искренним хочу.