На новой сцене Мариинки

блистала страстная Кармен.

Я восхищался по-старинке,

как настоящий джентльмен.

Смотрел влюбленными глазами

на современный антураж.

И разбирался с голосами,

что долетали в бельэтаж.

Цыганка пела не по-русски,

а я нерусского не знал.

Смотрел на титры с милой грустью,

жалел, что оптику не взял.

Мне оставалось отдаваться

бессмертной музыке Бизе.

В абсурдность смерти не вдаваться,

надеждой скрашивать сюжет.

Бессонной ночи черный пристав

меня под утро посетил.

Кричал, чтоб я родную пристань

хотя б в мечтаньях навестил.

Иначе будет брать проценты

с моих несбывшихся надежд.

Возьмет поэму за бесценность,

пока ее сценарий свеж.

Он в ритме слов ногами топал,

сурово мимикой грозил.

И без конца ушами хлопал,

тем самым мозг мне выносил.

Но тут повеяло рассветом.

Убрался пристав с темнотой.

Воспрянул я в объятьях света,

умылся светлой красотой.

Схватил перо и на бумаге

письмо на Волгу срифмовал.

Меня спасли дневные маги

и ветер, что письмо послал.

Стоит солнцу выйти в свет,

люди расцветают.

Краше видится рассвет,

льдинки страха тают.

К небу тянется трава,

птицы запевают.

В небо манит синева,

радости всплывают.

Распускаются в садах

сморщенные почки.

На сиреневых кустах

видятся цветочки.

Побежали по воде

солнечные зайки.

Счастье в радостной среде

вышло за хозяйку.