Ты, ветрище, не гуди,

мою милку не буди.

Улетай-ка поскорей

в распрекрасный край морей.

Я бы сам туда убег,

если б милку бросить смог.

Только виды на любовь

будоражат мою кровь.

Как же милку не любить,

если та дает испить.

Да с соленым огурцом –

будь миленок молодцом.

А потом включает страсть,

в ней не трудно и пропасть.

И дарует поцелуй –

ты налево не балуй.

После ласки, как могу

милкин сон я берегу.

Так что ветер улетай,

под окном не выступай.

Противно видеть мир, смотрящий по-плебейски,

жующий компромат из лживого дерьма,

трактующий канон совсем не по-библейски.

В таком обличии мир не светоч, а тюрьма.

Бесправная тропа ведет на вымиранье.

Безмолвное добро курирует карт-бланш.

Преследует людей не божье наказанье,

а взбалмошная цель с надеждой на реванш.

История гласит – такая цель опасна,

но разум  все слабей в коварном море лжи.

И мысли не о том, как сделать жизнь прекрасной,

а только об одном – как лучше услужить.

.

На политической Голгофе

распяли правду, как Христа.

Враньем обмазанные профи

скупили теплые места.

Над сворой загнанных арбитров

глумится денежный мешок.

Носитель чести будет битым –

кричит назначенный божок.

И свора западных шакалов

вершит преступно-страшный суд.

По их бессовестным мордалам

им, к сожаленью, не дадут.