Шуршим листвой в аллее парка,

поем есенинской строкой.

От счастья делаем помарки

в осенней песне озорной.

И обнажаются березы

под искрометный такт шагов.

Мы не хотим угрюмой прозы,

открылись чувства для стихов.

Тону в глазах твоих бездонных

и о спасений не ропщу.

О, как прекрасны эти стоны,

в каких признание ищу.

И долгожданное признанье

влилось в осенний листопад.

Спасибо, милое созданье,

мне лучше не было наград.

Дыханье осени безбрежной

я ощущаю всей душой.

Уже не будет странствий прежних

с согретой солнышком мечтой.

Когда назойливые ветры

несли в заморские края.

Когда оттуда шли приветы,

в который раз меня маня.

Я уезжал и возвращался

в родные невские места.

И мне Невою все прощалось,

писалось с чистого листа.

И я не прятал строчек нежных,

общаясь с милою Невой.

И даже осенью безбрежной

любуюсь невской синевой.

Последний путь, озвученный речами,
и две судьбы покинули сей свет.
В одной стране величие звучало.
В другой – славянский сдержанный обет.

Кровавым духом пахла величавость,
кичился спесью собранный бомонд.
Как будто в зале таинство свершалось
через показ дышащих смертью мод.

А под шатром славянского обета
собрался весь не сломленный народ.
Прощались люди с символом Победы
и обещали – мерзость не пройдет.

На две судьбы планета опустела.
Их, может быть, заждались небеса.
Но где бомонд, душонка улетела,
а где обет — воспрянула душа.