Осенней свежестью фонтана
рифмует мысли у меня.
Текут потоки непрестанно,
цветными каплями звеня.

В струях радужное сиянье
рисует солнечный пейзаж.
Деревьев желтых обаянье
в воде всплывает, как мираж.

Мотив приятного журчанья
манит детей и пожилых.
Быть может, это не случайно,
живой фонтан сближает их.

Я рад фонтанному сближенью,
визжанью деток очень рад.
В воде мое воображенье
рисует летний водопад.

Век Золотой отважный, вольнодумный.

Слетает рифма с сабель и штыков.

И о комфорте некогда подумать

при виде тучи вражеских полков.

Одна война сменяется другою,

но не писать от этого нельзя.

Строчат поэмы смелою рукою,

скрепляя дух и нытикам дерзя.

Идут на смерть за милую Отчизну,

еще вчера в полемике с царем.

Клянутся бить врагов во имя жизни,

сверяя дружбу праведным огнем.

Звучит в сердцах набатом слово «подвиг».

Какой же толк в сражений без него.

Какой же смак без доблестной свободы.

Скорей в седло и шашки наголо.

И вместе с ними Музы выступали,

храня при них гусиное перо.

И в перерывах огненных баталий

писали ратный подвиг набело.

И несть числа поэту молодому,

что рифмовал под вражеским огнем.

Я салютую веку Золотому

и повествую с гордостью о нем.

Не счесть крамольных мыслей в голове.

Он русофобом слыл и русофилом.

Скакал с кирасой на лихом коне.

Его картечью досыта побило.

В тиши поместья долго не сидел

и рвался в бой за милую Россию.

Писал стихи под сенью ратных дел,

в которых рифма пела и дерзила.

Как воевал со страстью, так любил,

но горячей Отечество родное.

Хоть от него забвения испил

и кабалы пустого непокоя.

Поэт, рубака, ссыльный декабрист.

С открытым сердцем, с раненой душою.

Я добавляю в память чистый лист,

быть может, он поделится строкою.