Спадают медленно и скромно

с небес воздушные созданья.

Смотрю полет их благородный

и молвлю нежное признанье.

Ловлю просительной ладонью

хрусталь, дарованный погодой.

Но дар небесной примадонны

предстал водой теплу угодной.

Ах, это женское коварство

зимы, вернувшейся с гулянья.

Она зовет мороз на царство,

не испросив мое желанье.

Я эту шалость ей прощаю,

спешу обнять задорным слогом.

Любить и нежить обещаю,

склонив колено перед богом.

Хватало русских лохотронов,

но Запад сунул нам еще.

Стреляет в души без патронов

и бьет под левое плечо.

Бросает кость под видом скидки

и забавляется толпой.

Слюною брызгают агитки,

вещают всем товаропой.

И люди с жаждущим оскалом

спешат уменьшить кошелки.

Душевных чувств как не бывало,

делиться с массой не с руки.

В экстазе действуют локтями —

плевать на павшие тела.

Здесь нет понятья – я за вами.

Уйди с пути, пока цела.

Глаза краснеют от наживы,

съедает алчность добрый нрав.

Законы диких в людях живы,

тут кто сильнее, тот и прав.

Смотреть на эту вакханалью

довольно грустно и смешно.

Отсюда следует банальность —

Быть лохом подло и грешно.

Уходит осень, птицы улетают.

Стегает ветер голые стволы.

А снег идет и в серой дымке тает,

не долетают звезды до земли.

Не повторить очей очарованье,

что нам златая осень создала.

И Петербург, обласканный вниманьем,

уже сложил в архив ее талант.

Земля затихла в сонном ожидании,

склонила плети жухлая трава.

Поют деревья томные страданья

и навевают грустные слова.

И я грущу, природе потакая.

Смотрю на небо в поисках зимы.

А снег идет и в серой дымке тает.

Так от тепла порою таем мы.