В стихах я обнажаться не хочу,

но сердце раскрываю безоглядно.

О подлости безудержно кричу,

о доброй воле пишется отрадно.

Стараюсь про любовь не забывать.

Мне чувствами делиться не зазорно.

А рифмами в объятья зазывать

по-моему приятно и задорно.

Особое внимание друзьям,

с которыми делили пайку хлеба.

С которыми, не веря чудесам,

с упорством покоряли звёздность неба.

И чтобы я ни делал, ни писал,

мне видится родимая сторонка,

в которой был мой первый пьедестал

и первых юных рвений похоронка.

И первая безумная любовь,

законченная песней недопетой.

И первая целительная новь

с улыбчивым и радостным ответом.

Пекарня при церкви, народу полно.

Хлеба выпекают под бдением бога.

Я эту пекарню приметил давно

и к ней прикоснулся заботливым боком.

Да как не приметить, коль запах манит.

Ещё за версту его вкусность учуешь.

А если войдёшь, то вдохнёшь аппетит

и вмиг пирогами себя побалуешь.

Начинка из ягод манит малышей,

а взрослые любят с мясцом и капустой.

Кому-то начинка из сыра вкусней,

а кто-то считает с картошечкой вкусным.

И каждый уходит, своё получив,

с особым признанием, с мыслью о боге.

А в чьём-то сознании молитва звучит,

знать снова сюда принесут его ноги.

Когда выходит вычурность на свет.

Когда надежда вдруг не улыбнулась,

поэт не видит радужный рассвет,

а потому и рифма не проснулась.

Без нежных строк скучает белый лист.

Рука с пером повисла над страницей.

Былые связи  с Музой порвались.

Она исчезла в небе вольной птицей.

Молчит сознанья чувственная нить.

Душа не внемлет бравурным аккордам.

Ей суждено забвение испить,

не потревожив родственные корни.

Но стоит рифме в сердце воспылать,

как озарится творческая нива.

И будут ямб с хореем расцветать,

и анапест раскроется игриво.