Воздушным одеялом

с расцветкой облаков

укрыт мой милый город –

хранитель островов.

Ему тепло без солнца,

но с солнцем веселей

для улиц и проспектов,   

для парковых аллей.

Для звона колокольни

приятней солнца луч.

Он, светом озарённый,

по-божески певуч.

Но в реки и каналы

глядятся облака.

Под облачным прикрытьем

течёт людей река.

И питерцам привычен

сей облачный пейзаж.

Они спешат увидеть

весенний вернисаж.

Прогуливался вирус по планете,

но человек его не замечал.

Всё потому, что пыжились на свете

их тысячи от жизненных начал.

Та безызвестность вирус возмущала.

Он не хотел в забвении умирать.

Ему отдельных мнений было мало.

Он миллионы жаждал прибирать.

Ему попалась мерзкая корона,

он появился в ней перед людьми.

Скопилась лесть у царственного трона.

И наступил его коронный миг.

К его ногам склонились даже страны.

Он возбудил и панику, и страх.

Быстрее юных гибли ветераны.

Над всей Землёй летало слово – крах…

…И человек, напяливший корону,

с подачи зла усевшийся на трон,

возьмёт в актив отнюдь не оборону,

а будет бить добро со всех сторон.

Я выхожу на невский берег,

глотаю утреннюю свежесть.

И вижу то, что я не первый

ласкаю взглядом побережье.

Проснулся город мой любимый.

Снуют трамвайчики по глади.

Глядится в воду славный Зимний,

а рядом Летнего ограды.

И Петропавловка глядится.

Но вверх парит соборный ангел.

Ему по сану не годится

смотреть в Неву порою ранней.

На Стрелке греются колонны,

бросая тень в речные воды.

И видят град непокорённый

с красой, полученной без квоты.