За окном серый день

донимает людей.

В голове дребедень

из ненужных идей.

Мне бы время в залог

на большие дела.

Я рифмованный слог

не могу оседлать.

Навевает тоску

монотонный верлибр.

Серый день на строку    

словно клякса прилип.

И хандру не унять,

не уменьшить печаль.

Нелегко вспоминать

светлых дней пастораль.

Одной мечтой болею я,

чтоб дети помнили меня.

Чтобы с годами добрый стих

в их подсознании не затих.

Я ладил с рифмой, как умел,

прекрасней сделать мир хотел.

В стихах звучала боль моя,

и вилась счастья колея.

Хулить Россию не давал,

несущих скверну презирал.

Добром старался зло карать

и с лестью в прятки не играть.

Быть может, в чём-то был не прав

и не всегда треножил нрав.

Но перед вами честным был

и с чистым сердцем вас любил.

Я бы мог не состояться как поэт,

если б милая не ныла мне во вред.

Я тогда ей написал один стишок.

Этим вызвал у неё душевный шок.

Она мило улыбнулась, обняла,

на ура моё творенье приняла.

В заключенье накормила от души

и сказала с придыханием – пиши.

С той поры я заявился на Парнас,

выбрал Музу то ли в профиль, то ль в анфас.

Чередую в рифме ямб и анапест

и несу с большим желаньем данный крест.