Не уймётся полчище борзых.

Не утихнет скопище визжащих.

Всё активней взбалмошный призыв

заглушает правду говорящих.

И с упрямством бешеных ослов

раздают несметные угрозы.

Их пугает благородство слов

и невинный запах алой розы.

Их пугает благостный восход

с ожиданьем мирного рассвета.

Им чужда прохлада вешних вод

и приятность солнечного света.

Но не им историю вершить.

Не за ними праведный орнамент.

Те, кто любят Землю, будут жить

и нести Победы нашей знамя.

Я умер, нет, меня убили,

пройдясь кастетом по строкам.

Смешав стихи с навозной пылью,

злорадно били по рукам.

Не видя в них душевной боли,

копались в рифме, как в белье.

А я стоял пред ними голый

с немой морщинкой на челе.

Неслось с особенным усердьем –

с тропы Парнаса изыди.

И всё слабее билось сердце

в моей истерзанной груди.

Чем больше смотрю я на Запад,

тем чаще стремлюсь на Восток.

Зловонием полнится запах,

тиранит душевный цветок.

Удобрена долларом пресса,

повсюду господствует ложь.

Смотреть невозможно без стресса

на тени озлобленных рож.

Людей призывают на гибель,

надеясь, что смерть не для них.

Но видится общий могильник

для бедных, богатых, иных.

Бурлит сумасшедшее племя.

Резвится продажный бомонд.

И близится скорбное время.

Душевность выходит из мод.