Сижу на скамейке и булку жую.
Вдруг крошка упала на ногу мою.
И тут же синичка спустилась с небес.
Схватила кусочек и быстренько в лес.

А я продолжаю сидеть и жевать
И даже не думаю птичке давать.
Синичка присела теперь на скамью
И смотрит с надеждой на булку мою.

Но я не хочу отдавать ничего.
Синичка уселась ко мне на плечо.
И снова сверлит ее жалостный взгляд.
Какой же я жадный, какой же я гад.

И тут же проснулась во мне доброта.
Последние крошки я птичке отдал.
И долго смотрел, как синичка моя
Летала к птенцам, позабыв про себя.

Напротив моего окна
скворечник на березе.
Сегодня жизнь в нем не одна,
скворчата кушать просят.

И суетится их отец,
летая за добычей.
Какой заботливый скворец,
такой у них обычай.

Скворец не сядет отдохнуть,
пока голодны детки.
Принес поесть и снова в путь
за вкусненькой конфеткой.

Нет, не конфеткой, а едой
для нас совсем негожей.
Он кормит деток саранчой,
червями в день погожий.

Всего вкусней для них паук
и разные личинки.
Вот мама вылезла на сук,
чтоб выбросить соринки.

А вот опять летит скворец
с едою в длинном клюве.
Какой он все же молодец,
как он детишек любит.

И я смотрю на птичий дом,
на славную семейку.
Приходят мысли об одном –
а я так не умею.

Ходит по двору собака,
злобные глаза.
Так и хочется заплакать,
но молчит слеза.
Я тихонько отступаю,
лезу на скамью.
На скамейке замираю,
сжался и терплю.
А дворовая собака
смотрит на меня.
Не собака – забияка,
чем ее занять.
Может быть, пропеть ей песню
или стих сказать.
Может сказкой интересной
псину ублажать.
А собака ближе, ближе,
носом достает.
Вот уже подошву лижет,
лижет мой живот.
Я зажмуренные глазки
прячу под рукой.
Но собака нежной лаской
дарит мне покой.
А еще хвостом виляет,
визгом веселит.
На меня совсем не лает,
взглядом не сверлит.
Мы теперь с собакой этой
лучшие друзья.
Я люблю ее за это,
а она меня.