Собачка в изголовье
с открытыми глазами
сидит и охраняет
спокойный внучкин сон.
Сопит моя малышка
под звездными часами.
И чудо-сновиденья
летят со всех сторон.

Игрушечной собачке
не справиться с гостями.
А нужно ли справляться
с оравою цветной.
Они одарят внучку
красивыми цветами
и сонную картину
украсят синевой.

Приснится моей внучке
любимая купальня
с волшебным водопадом
приятнейших затей.
И я иду спокойно
в родительскую спальню.
Чудесное сопенье
оставив на гостей.

Гильдяй-Шалопай

проживал у нас в районе.

Гильдяй-Шалопай

будоражил весь район.

Общался с людьми

он без всяких церемоний.

И только в себя

был поистине влюблен.

Вставал по утру

без особых настроений.

Хватал бутерброд

и готовился бежать.

В багаж набирал

много спеси, кучу лени.

И с этим добром

шел на улицу гулять.

Мальчишек бивал

кто трусливей и слабее.

Девчонкам давал

с наслажденьем тумаки.

А старых дразнил,

ни секунды не робея.

Калек презирал,

говорил, что слабаки.

Угрозы кидал

то налево, то направо.

Качели ломал

на площадке игровой.

Найти не могли

хоть какой-нибудь управы.

Заигрывал с ним

даже дядя постовой.

Гильдяй-Шалопай

распоясался не в меру.

Гильдяй-Шалопай

вымещал на людях зло.

Он был для других

отрицательным примером.

Кто был рядом с ним,

тем ужасно не везло.

Но прибыл в район

чемпион по многоборью.

Построил спортзал

и мальчишек пригласил.

Гильдяй не хотел,

но на этот раз поспорил,

что всех победить

у него достанет сил.

Но он проиграл

без отлаженной сноровки.

Его победил

тренированный пацан.

Отбросив хандру,

приступил он к тренировкам.

Уже через год

получил желанный дан.

Гильдяй-Шалопай

не гуляет по району.

Зовется теперь

он Виталий Иванов.

И в спорте большом

это имя всем знакомо.

И ты не зевай,

тренируйся, будь здоров.

 

Жил на свете Тюря-Муря,

шумно чавкал все подряд.

Не садились с Тюрей-Мурей

на один столовый ряд.

Чав, да чав, распустит слюни,

так что брызги по столу.

Наплевать, что рядом люди –

ем со смаком, как могу.

Он и стоя что-то чавкал

и в постели что-то ел.

На друзей сердито гавкал,

замечаний не терпел.

Так и жил бы Тюря-Муря,

шумно чавкая еду.

Но подсела к Тюре-Муре

бабка Ежка на беду.

Каждый раз, когда он чавкал,

Ежка Лешего звала.

Тот с надрывом громко квакал,

аппетита так желал.

Только чавкнет Тюря-Муря,

тут же слышит «ква», да «ква».

И не тихий «ква», а буря

заглушает все слова.

От такого пожеланья

Тюря-Муря загрустил.

Приглушил свое желанье,

целый день не ел, не пил.

А как пО утру проснулся,

да как вспомнил про «ква-ква».

Сытной пищей поперхнулся,

закружилась голова.

В первый раз решил поплакать,

расхотелось Тюре есть.

Нет, не есть, а только чавкать,

вот такая вышла весть.