Сама себя Европа топит

в угоду западным дельцам.

В ковчеге пагубной утопии

кивает бесам, не богам.

Пасётся в стойбище бесполом

или выводит третий пол.

Кичится чувством монополии

на сексуальный произвол.

Идёт к большому вымиранью

по зову призрачных свобод.

Бросает детство на страданье,

давая горький бутерброд.

В реальном мире слышен ропот.

Взывает русский гуманист —

очнись, блудливая Европа

и к божьей истине вернись.

Замучил землю дождь несносный.

Терпеть его не хватит сил.

Скорей бы слякотную осень

пушистый снег припорошил.

Скорей бы иней серебристый

прикрыл нагую твердь берёз.

И превратился образ мглистый

в красу, что дарит нам мороз.

Настроит снежная перина

на несравненный лад любви.

Не сможет вьюжная стремнина

лавину ласк остановить.

На старость мудрости хлебнув,

я внукам предоставил время.

Пускай трясёт младое племя

мою седую старину.

Пускай насытятся сполна

моим не меркнущим вниманьем.

Готов был выразить признанье

за озорные времена.

Но был недолгим общий путь.

Прошло взаимопониманье.

Моё душевное старанье

и за бесценок не берут.

Напрасно взглядом говорил

про одиночество и старость.

Немало времени осталось,

какое б внукам подарил.