Америка и коллективный Запад

готовят санкции опять.

У этих санкций вредный запах.

Их бы на дружбу поменять.

С настырным рвением упрямца

находит повод дядя СЭМ.

То бьёт за местного засранца,

то от надуманных проблем.

То мы не тем сегодня дышим,

то подозрительно молчим.

То потому что их не слышим,

когда правдиво говорим.

Спецов высасывать из пальца

«свободный» Запад наплодил.

Надев на мир валютный панцирь,

себя всевластным ощутил.

И как сторонник дерь (ой) демократии,

несёт её во все концы.

И бог не может покарать их,

но в силах наши молодцы.

Кичится независимостью тот,

кто, в самом деле, по уши двуличен.

Кто мерзости мешает с чистотой

и нагло отступает от приличий.

Свободой объясняет право лгать,

картинно представляясь либералом.

За доллары Россию оболгать

не нужно соблюдение морали.

Такому стыд и совесть – сущий бред,

понятие о Родине – занудство.

Он гнусного предательства полпред

и блудный сын морального распутства.

Его продажным воплям грош цена,

но сеть глупцы, бредущие за воплем.

И в этом наша общая вина,

пора подобных правдою прихлопнуть.

Женщина с солидным грузом лет.

Не хотелось звать её старушкой.

Видно, что сносила много бед.

Ей вся жизнь не виделась игрушкой.

Рядом с ней собачка из простых.

Недосуг ей было до престижных.

Пес с годами, видно, поостыл,

был лохмат, а может быть, не стрижен.

Две судьбы связало поводком.

И до смерти вряд ли уж разделит.

Вот идут, родимые, пешком,

а пурга под ноги снегом стелет.

Говорит хозяйка — потерпи,

мы с тобой не то ещё терпели.

Я тебя не смею торопить,

мы к вечерней во время успеем.

И собака сдержанно скулит,

понимая важность перехода.

От вниманья лапа не болит

и слабее давит непогода.

Вот и церковь выплыла из мглы.

Обратилась женщина к собаке –

подожди немножко, не скули,

мне самой там только б не заплакать.

И пройдя в церковные врата,

поклонилась старенькой божнице.

Целовала золото креста,

не забыла дьяку поклониться.

И зажгла свечИ за упокой,

а одну за здравие собаки

со словами – будет мне покой

там, где души бодрствуют во мраке.