Мы порознь прибываем в заточении,

что нынче  предначертано судьбой.

Нас злобный вирус бросил  в непокой,

и вряд ли будет быстрым излеченье.

По Невскому, Литейному и Мойке

нам под руку сегодня не пройтись.

Не видеть Петропавловскую высь,

попрятавшись в жилищах новостройки.

Не встать перед златыми куполами

соборов, вдохновляющих на жизнь.

Цветением души не ублажить

сады, где мы прогуливались с Вами.

Мы выдержим разлуку с Петербургом

и встретит нас цветеньем Летний сад.

Увидеть Вас, родная, буду рад

вернувшимся в рассветы добрым утром.

Прости меня, мой Петербург.

Я не могу прийти на Невский.

Запрет на это очень веский –

коварный вирус сделал тур.

Течёт по-прежнему Нева,

но мне не плыть в её просторах,

не умиляться от восторга,

слагая нежные слова.

Не видеть прелесть куполов

и не склоняться перед ними.

Перед глазами только снимок,

зовущий скромно вглубь веков.

Меня заждался Летний сад,

где мы прогуливались вместе.

Запрет несут плохие вести,

и вновь встаёт стена преград.

Но верю я, что хворь пройдёт.

Общенье снова возродится.

Осветят радостные лица

в Неву вошедший теплоход.

Совсем недавно грело солнце,

цветы тянулись к небесам.

Тревожный стук в моё оконце

погодный высветил бедлам.

Настырный град стучал по крышам,

скрывал зелёную траву.

Как будто бес на службу вышел

или зловредный Вельзевул.

Неслись напуганные птицы

под сень проснувшихся берёз.

Бежали люди, чтоб укрыться

от разразившихся угроз.

И только бедная ворона

осталась с яйцами в гнезде.

Тряслась над ними осторожно

по неосознанной нужде.

Инстинкт благого материнства

ей не позволил отступать.

Она погодное бесчинство 

сумела выдержать, как мать.