Я никого не смею обвинять.

Своих манер греховных не скрываю.

Молю о том, чтобы могли понять,

людей безгрешных просто не бывает.

Я не терплю, когда грешат на спор

или по правилу —  грешу и каюсь.

Уж лучше жить судьбе наперекор,

но от любви своей не отрекаясь.  

Я не терплю юнцов, вводящих в грех

и норовящих хвастаться победой.

Наступит час, безнравственный успех

им принесёт значительные беды.

Я не терплю блуждающих в грехе,

несущих в свет гримасу осужденья.

Им не удастся выйти налегке

из атмосферы общего прозренья.

Я не терплю, но это тоже грех.

Одно из чувств – душевная терпимость.

Её ростки восходят на добре.

Они несут надежду на взаимность.

«По диким степям Забайкалья…»

звучит в воспалённом мозгу.

И видятся дальние дали,

которые скрыть не могу.

В сознании моём оживает

знакомый родительский дом.

Сестрёнка гостей зазывает,

а мама следит за столом.

И первая с радостью пьётся

под заданный праздником тост

И песня застольная льётся,

к которой готов каждый гость.

И в песнях звучала грустинка,

весёлые были потом.

Из глаз выступали слезинки,

несущие весть о живом.

Душевностью брали те песни,

в сердцах застревали слова.

Нам здорово было всем вместе

с  немеркнущей силой родства.

Я помню маму просветлённой

на фоне стайки куличей.

Она им делал поклоны

без шума пафосных речей.

Её глаза светились верой,

не той, что билась напоказ.

Что взгляд иной считала скверной

при входе в набожный экстаз.

Читалась добрая основа

в её морщинистом лице.

И я писал для мамы снова

благие мысли на листе.

Я обещал не делать скверны,

не пачкать душу краской лжи.

Что в нашем классе буду первым,

что буду с совестью дружить.

Прости меня, моя родная,

что в чём-то слово не сдержал.

Но не подвёл тебя, я знаю.

Твои надежды оправдал.