Апрель готовится к отходу.

Смывает шалости дождём.

Грешит на козни непогоды.

Стучится ветром в каждый дом.

Накрыло мрачным покрывалом

лесное царство и поля.

Погожих дней как не бывало.

И влагой полнится земля.

Мы ждём грозу в начале мая,

а после солнечный рассвет.

Чтоб ветер, нас не донимая,

держал пред радугой ответ.

Чтобы на высохших тропинках

резвилась наша малышня.

Чтоб изумрудные росинки

нам украшали свежесть дня.

Двадцатый век принёс нам две войны.

Их не случайно звали мировыми.

Они порвали прелесть тишины,

для наших предков стали роковыми.

В огне сжигались сёла, города.

Тряслась земля, пропитанная кровью.

Вбивалась память смерти на года,

и обрекалась юность на суровость.

Цветенье нив топталось сапогом.

Ровнялись танком братские могилы.

И похоронки бились в каждый дом,

нас проверяя вестью на двужильность.

И миллионы сгинули тогда,

но было больше вовсе не рождённых.

Пришла в Россию новая беда,

но и она затихнет побеждённой.

Зовёт меня безоблачное небо.

Ласкает солнце, глядя мне в окно.

Там за окном божественная нега,

а здесь тоска со скукой заодно.

Здесь по углам скрываются надежды,

и телевизор страхи выдаёт.

Ужели жизнь не сжалится, как прежде,

и неужели счастье не придёт.

Я так хочу расслабиться лиризмом,

но душу гложет чёрная печаль.

Долбают мысли вороны трагизма,

им погребённых помыслов не жаль.

Я не могу смириться с заточеньем,

что нам болезни страшные несут.

Мне голубое небо в излеченье

и солнца ласки, а не божий суд.