Двадцатый век принёс нам две войны.

Их не случайно звали мировыми.

Они порвали прелесть тишины,

для наших предков стали роковыми.

В огне сжигались сёла, города.

Тряслась земля, пропитанная кровью.

Вбивалась память смерти на года,

и обрекалась юность на суровость.

Цветенье нив топталось сапогом.

Ровнялись танком братские могилы.

И похоронки бились в каждый дом,

нас проверяя вестью на двужильность.

И миллионы сгинули тогда,

но было больше вовсе не рождённых.

Пришла в Россию новая беда,

но и она затихнет побеждённой.

Зовёт меня безоблачное небо.

Ласкает солнце, глядя мне в окно.

Там за окном божественная нега,

а здесь тоска со скукой заодно.

Здесь по углам скрываются надежды,

и телевизор страхи выдаёт.

Ужели жизнь не сжалится, как прежде,

и неужели счастье не придёт.

Я так хочу расслабиться лиризмом,

но душу гложет чёрная печаль.

Долбают мысли вороны трагизма,

им погребённых помыслов не жаль.

Я не могу смириться с заточеньем,

что нам болезни страшные несут.

Мне голубое небо в излеченье

и солнца ласки, а не божий суд.  

Возле дома две берёзки

радуют глаза.

У одной блестят серёжки,

есть что показать.

А другая без серёжек,

скромницей в тени.

Солнце ей помочь не может

в голубые дни.

Ей бы с тени перебраться

к той, что на свету.

Только с местом не расстаться,

корни держат тут.

И печалится берёза,

ветви наклонив.

Оттого на листьях слёзы

в пасмурные дни.

А другая, что на солнце,

светится листвой.

Ветви смотрятся в оконце,

хвалятся красой…

…И в сознании человека,

солнце – это жизнь.

Так иди к нему за светом

и ему молись.