Зашёл к приятелю в избу,

не вспомнив лучшего местечка.

Чтоб не испытывать судьбу,

прижался боком к русской печке.

От печки веяло теплом,

огонь хозяйничал в горниле.

Котяра сжился с лежаком

и вниз посматривал уныло.

Стояли яства на столе —

питьё и масса разносолов.

Не грех расслабиться в тепле,

добры не только хлебом — солью.

Потом налили по второй,

избу украсили беседой.

Сказал приятель заводной –

нас печь порадует обедом.

Такого вкусного борща

не сварят в лучших ресторанах.

У печки русская душа

и повар с именем Светлана.

Сказал и взглядом приласкал

жену, что справилась с ухватом.

А я глазами показал,

что с ней не зря его сосватал.

А после песню затянул

про козни дерзкого мороза.

Под песню выдал слабину –

на щеки выкатились слезы.

А с ними русская душа

раскрылась чувственным порывом.

Изба уютом хороша,

а друг характером игривым.

Зима – художник первоклассный.

Её пейзажи хороши.

Ей не грозит цензуры ластик,

она рисует для души.

 

В её палитре снег и иней,

морозный воздух и капель.

Ей помогает небо синью,

когда кончается метель.

 

Ей помогает златом солнце,

когда лучами гладит снег.

Оно пейзаж не жжет до донца,

ну, разве только по весне.

 

И получаются картины,

с которых трудно глаз отвесть.

И даже снежные куртины

несут нам благостную весть.

Метёт поземка, видимость сметая.

Кружится снег над скованной Невой.

А я иду, усталости не зная

и вывожу мотивчик озорной.

 

О том, что я в упор собор не вижу,

что чуть видна знакомая игла.

Что наглый снег ударил по престижу

и, знать, плохи у Питера дела.

 

Но я брюзжать сегодня не намерен,

призывный зуд ударил по мозгам.

Потенциал усердия измерил

и бросил вызов ветреным снегам.