Во все века преклонный возраст
брюзжал на молодежь.
Гонял по ветру сплетен ворох,
входил в экстазе в дрожь.
Не исключенье двадцать первый
с избытком перемен.
Восстал из пепла, стиснув нервы,
ворчливый элемент.
Он вечно чем-то недоволен,
смотря на молодых.
Во всех поступках видит вольность
и метит ей под дых.
Ему не нравятся одежды
и яркий макияж.
Он принимает все надежды
за призрачный мираж.
А от фристайла и от рэпа
туманятся глаза.
И он в смятении чешет репу
и зрит на образа.
Он позабыл, что сам когда-то
буянил молодым.
Стилягой был или патлатым,
иль упивался в дым.
Был безалаберен и весел,
швыряя оптимизм.
Что сам по жизни куролесил,
пока не понял смысл.