Прощайте, люди добрые, прощайте

и с горечью меня не вспоминайте.

Я честно охранял людские души

от мерзкого последнего удушья.

 

Я много повидал на этом свете.

Ко мне тянулись взрослые и дети.

Несли цветы к бетонному подножью

и речи говорили осторожно.

 

Оплакивали горькими слезами

бойцов, что захоронены рядами.

Всех тех, что отдавали свои жизни

не только за спасение Отчизны.

 

Останки  их укрыли пол Европы.

И смерти они приняли без пробы.

Их кровью оросилось поле жизни,

стонавшее под бременем фашизма.

 

И вот теперь бездушные уроды,

не лучшие посланники народа

с пробойниками тянут свои руки.

Я стойко принимаю эти муки.

 

К рассудку призываю, но напрасно.

Уже огня свечение погасло.

Прощайте, люди добрые, прощайте

и с горечью меня не вспоминайте.

 

Фашистское ненастье

накрыло Ленинград.

Пожар людского счастья

увидел милый град.

 

Надолго затянулась

блокадная петля.

В тревогу окунулась

любимая земля.

 

Вползал в сознанье голод,

студилась в жилах кровь.

Крошил людей осколок,

лишая мирных снов.

 

Ломалась твердь гранита,

корежилась Нева.

Огнем и динамитом

взрыхлялись острова.

Под вражеским прицелом

великий город жил.

Возвышенные цели

в сознании выносил.

Не думая о славе,

достоинство храня,

российский дух прославил

и вышел из огня.

Мне больно видеть, как мой друг

не тот источник выбирает

И ест из потных лживых рук,

все то, что недруги швыряют.

 

Все то, что гложет наш покой,

грызет житейские основы.

Все то, что тщетно испокон

стремятся вдеть в венец терновый.

 

Сильна предвзятая молва,

коварно пущенное слово.

И вот уже крушит волна

следы достоинства былого.

 

И вот уже ликует червь,

служитель яблока раздора.

И вот уже глумится чернь

над светом общего восторга.