Я завидую белой завистью
кораблям, бороздящим небо.
Я бы бросил без всякой жалости
парниковых объятий недра.

Я б взлетел над полями вешними,
пролетел над любимым краем,
Стал бы добрых желаний вестником,
поделился б судьбой с мирами.

Но Земля не спешит расслабиться,
притяженье волнует душу.
А небесная дева хлябями
мою искру желанья тушит.

Россия, матушка моя,
моя целебная обитель.
Ты бескорыстна, как и я,
и, как и я, душой открыта.

Ты сносишь робко, без обид
побои пьяного дитяти.
Ты всех пытаешься любить
и даже тех, кто хуже татя.

Ты не срываешься на крик
в общений с взбалмошным соседом,
Который ставит на блицкриг
и в мыслях празднует победу.

Ты по-особому мудра,
пришла с годами эта мудрость.
Ты позитивна и добра
и мрачным днем и светлым утром.

…Но не пытайтесь покорить
ее священную гордыню.
Она орлицею взлетит
и защитит свои святыни.

У обочины погоста
холмик выцветшей земли
Словно старая короста,
что забыли исцелить.

От протоптанной тропинки
не осталось и следа.
Только кашки, да травинки,
да отсутствие стыда.

Замурованная память
прорастает васильком.
Что же стало люди с нами,
почему все кувырком?

Почему ветра забвенья
иссушили божий дар,
А источник отреченья
превратил огонь в пожар?

И кружит над той коростой
черный ворон забытья.
И лежат великороссы
под покровом ковыля.