Сквозь километры огневые
Пробилась весточка из дома.
Слова, как символы живые,
Как будто таинство Христово.

И, как священное писанье,
Она хранит и греет душу.
И ей боец поет осанну,
И эту песню не заглушишь.

И с этой песней не сломаешь
Солдата в битве рукопашной.
Ведь в песне этой слово «мама»
Солдата делает бесстрашным.

Письмо-треугольник, пропахшее дымом –

Бесценная весточка с фронта.

В нем каждая строчка родным и любимым

Писалась без всякого понта.

В нем каждое слово сверялось атакой

И пульсом жестокого боя.

И так до согбенных останков Рейхстага —

Источника  страшного горя.

Слезой окропила письмо-треугольник

Надежда, сковавшая тело.

Остались от мужа медаль, да погоны,

Да в сердце больном опустелость.

А, может, воскреснет, а, может, заглянет

На плач овдовевшей подруги?

Письмо-треугольник и вечная память

Ласкают озябшие руки.

У фашизма один напиток –
То коктейль из крови и слез.
Развлечение – камера пыток,
Где куражится дикая злость.

Безрассудство кровавых оргий
И канкан на людских костях.
Кровожадный разносчик горя
С нимбом свастики и в крестах.

И стенает сплошной концлагерь
В обрамлении сотен вольт.
Заключенным дышать на ладан –
Завершающий приговор.