Я смотрю фотографию
на старинном картоне.
Без компьютерной графики,
без кричащего фона.

Из далекого прошлого
дорогие мне люди,
стариной припорошены
дед Иван с бабой Любой.

Взгляд суровый у дедушки,
добрый взгляд бабы Любы.
Просто дедушка сдержанней,
баба Люба всех любит.

Ах, как хочется в прошлое,
под крыло деда с бабой.
Знаю, только хорошее
там меня позабавит.

Но в далекое прошлое
мне добраться не выйдет.
Дорогих моих родичей
не увижу живыми.

Под окном моим помойка
как обменный пункт.
Кто-то щедрый бросил мойку,
а другой умкнул.

Кто-то выбросил с клопами
плюшевый диван,
А другой клопов оставил,
а диван забрал.

Раскуроченная стенка
долго не ждала.
Сам физрук на переменке
стенку разобрал.

В одночасье приоделся
на помойке бомж.
И его приятель смелый
приоделся то ж.

Рассказала бы о многом
старая кровать,
Но старьевщик без подмоги
не сумел забрать.

В общем, нужная помойка
разделяет всех
на людей, кто что-то может
и на неумех,
на людей, кто скуп до дури
и кто щедр с лихвой.
Оказаться в данной шкуре
может не любой.

Я порой бросаю дело
И стремглав лечу на Невский,
Там ловлю мгновенья прозы
И стихи с названьем «жизнь».

В такт шагам стрекочет рифма,
И приходит озаренье.
Без намека на признанье
Я стихами говорю.

Но никто меня не слышит,
Уши заняты беруши.
Ну и пусть, такое горе
Как-нибудь переживу.

И опять приду на Невский,
Нахлебаюсь озареньем,
Буду ямбом и хореем
Славный Питер воспевать.