Всю свою сознательную жизнь прослужил Валентин Нефедов в Вооруженных силах. Сначала срочником, потом сверхсрочником, а затем и прапорщиком. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Вот и в Валькиной жизни наступил день, когда выпихнули его из армейского коллектива на пенсию. А чтобы он не слишком обижался, проводы устроили по высшему разряду. В этот высший разряд входили: официальная часть с оглашением приказа об увольнении в актовом зале и часть неофициальная за неплохо сервированным столом в одной из аудиторий.
Официальную часть, в силу ее сухости и скоротечности, описывать неинтересно, а вот неофициальную часть попробую раскрыть с некоторыми подробностями. Сам Валька ждал обе части с нескрываемым волнением, потому что очень не любил излишнего внимания к собственной персоне. А тут, хочешь — не хочешь, а приходилось это самое внимание терпеть.
Хорошо, что официальную часть быстро свернули. Да и как не свернешь, если в соседней аудитории водка киснет.
С шумом разместившись за накрытым столом, Валькины коллеги потянулись за бутылками.
Первым, по праву, выступил начальник кафедры, на которой последнее время служил прапорщик Валентин Нефедов.
Хвалебные слова начальника заставили Вальку густо покраснеть и покрыться потом. А вот в голове, почему-то, противненько зашевелился вопрос: «Если я такой хороший, то на кой хрен ты меня увольняешь»?
После первой Валька сумел приструнить этот самый вопрос, зажевав выпитое хрустящим огурчиком.
Но вслед за начальником хвалить Вальку принялись другие сослуживцы. И чем больше коллеги хвалили новоиспеченного пенсионера, тем настойчивей долбал этот самый вопрос его помутненное сознание.
В конце концов, вопрос вырвался наружу в виде нецензурной лексики и угроз в адрес е… начальников, которые бросаются такими специалистами, как он. Сослуживцы с трудом угомонили разволновавшегося виновника торжества и доставили его до хаты.
На следующий день проснулся он на не разобранном диване с головной болью и противным привкусом во рту. Увидев на полу военную форму, он попытался встать, но непослушная голова вновь завалилась на подушку.
В каком-то тумане отрывки из прошлого дня начали проявляться в его сознании, но полной картины произошедшего он так и не смог представить. Предчувствие чего-то нехорошего стало медленно выводить его из похмельной дремы. Пересохшим ртом он попытался что-то сказать, но из луженой глотки вырвалось только какое-то мычание.
Сердобольная жена поднесла ему стакан огуречного рассола и произнесла:
— Ну, ты вчера и поднабрался. И не поймешь, не то с горя, не то с радости. Уж лучше бы она этого не говорила. Выпив залпом рассол, Валька накинулся на нее:
— Ишь, дура, нашла чему радоваться. Мужа уволили, а ей весело.
— Да не веселюсь я, Валя, только для грусти тоже повода нет, — попыталась оправдаться жена.
— Повода нет, — передразнил Валька жену, — налей-ка мне грамм сто, а то, не дай бог, окочурюсь.
— Типун тебе на язык, — пробрюзжала жена, но стопочку болезному супругу, все же, поднесла.
Осушив содержимое стопки, Валька почувствовал естественный прилив сил, да и гул в голове значительно уменьшился.
Встав с дивана, он даже попросил у жены что-нибудь пожрать.
За кухонным столом он пропустил еще стопочку и принялся за жареную картошку с мясом. Третью стопку он выпить не успел, так как раздался звонок и на пороге появился сосед-сослуживец:
— Ты уже опохмеляешься, — с порога спросил он.
— Садись, коль пришел, — пробурчал Валька.
Второй раз просить соседа не пришлось. Он уселся на указанную Валькой табуретку и вопросительно глянул на Валькину жену. Та поставила перед ним стопку и тарелку для закуси.
По праву хозяина Валька налил соседу и предложил:
— А давай выпьем за все хорошее.
Они дружно выпили и закусили разносолами. Проглотив маринованного груздя, Валька признался:
— Послушай, Степаныч, а чем вчера все закончилось? Память напрочь отбило.
— Чем закончилось, чем закончилось. Послал ты начальников далеко и надолго.
— Что, вот так прямо и послал?
— Не знаю, прямо или криво, но послал, — произнес сосед и предложил налить еще по одной.
Дружно выпив по очередной чарке, сослуживцы продолжили начатый разговор.
— Стыдобуха-то какая, — запричитал Валька.
— Да не волнуйся ты так, — попытался успокоить его Степаныч, — с кем не бывает.
— Как же не волноваться-то, если я своих начальников на … послал.
— Ну, во-первых, они теперь тебе не начальники, а, во-вторых, все вчера поняли, что ты на радостях перебрал малость.
— Если бы малость. Раньше-то я никогда так не напивался, — посмотрев на Степаныча, сказал Валька.
— Раньше-то никогда, — подтвердил Степаныч и по-хозяйски разлил по стопарям.
Вошедшая на кухню жена робко спросила:
— Валентин, может быть, хватит?
— Ничего не хватит. Вот бутылку допьем, тогда и будет хватит, — заплетающимся языком пробурчал Валька. Потом немного подумал и уточнил, — может быть.
Сказав это, он демонстративно поднял стопку и осушил ее. Степаныч сделал тоже самое.
— Ну, как знаешь, — тихо произнесла жена и вышла из кухни.
Бутылку они, конечно, допили, после чего старые дрожжи сыграли с Валькой плохую шутку. Он уткнулся носом в тарелку с картошкой и засопел.
Сосед попробовал его растормошить, но поняв бесполезность усилий, пошел домой. А ведь мог бы задержаться и на вторую бутылку.
Целый месяц Валька заливал свое горе с дружками в местной кофейне или дома, в гордом одиночестве.
Зная Валькин крутой нрав, кроткая жена только охала, да качала головой. А что еще она могла сделать в данной ситуации.
— Хорошо, что дочь живет отдельно и не видит этого безобразия, — думала она.
Одна из встреч в местной кофейне подтолкнула Вальку на хотя бы какие-то действия. А встретился он там с одним из сослуживцев, который уже полтора года как ушел на пенсию.
За рюмкой водки он предложил Вальке устроиться на работу в охранную фирму, в которой сам работал уже почти год.
Только после третьей стопки Валька согласился съездить с ним в охранную фирму.
Жена его решению была очень рада.
Через неделю Валька приступил к своим обязанностям охранника. Работа была не пыльной, так как охранять приходилось складское помещение с графиком сутки через двое. Днем особой работы не было, потому что других охочих до работы было предостаточно, а на ночь склад закрывался изнутри, и сон никто не тревожил.
Первое время Валька забыл о кофейне и чаще коротал время на местном озере с удочкой в руках. Но по осени клев прекратился, и кофейня была рада Вальку снова лицезреть. Как всегда, Валька заходил в кофейню и заказывал кружку пива. Но разве остановишься на кружке пива, когда сосед за столом пьет пиво с водкой. Понимает мужик, что пиво без водки – деньги на ветер.
А потом Валька не помнил, как добирался до своей квартиры и просыпался на утро с чувством осушающей вины. Правда, рассол или бутылка пива орошали вину, и день переставал казаться мрачным и потерянным.
Валькина жена уже давно смирилась с таким распорядком, но, как на грех, в кофейне был установлен игровой автомат.
Азарт Вальку уже давно распирал, распирал и не находил выхода, а тут, на вот тебе, играй – не хочу. И пристрастился Валька к этой самой игре. Придя в кофейню, он выпивал свои фронтовые сто грамм и прилипал к автомату так, что никакая сила не могла оторвать его жаждущее выигрыша тело. Стремление выиграть захватило его так, что он забыл о крутой выпивке, а только играл, играл и играл. Деньги заканчивались, а он занимал их и снова играл. Занимал до тех пор, пока было у кого занимать. Постепенно желающих давать Вальке деньги в долг поубавилось, а затем и совсем сошло на нет. И тогда Валька решился на крайний шаг. Из дома каким-то странным образом стали пропадать вещи. Жена не сразу заметила пропажу вещей, а когда заметила, пожаловалась участковому, по наивности думая, что без воров тут дело не обошлось. Но участковый сразу вычислил виновника пропаж, открыв Валькиной жене глаза.
Жена попыталась поговорить с Валькой, но игровая зависимость пересилила ее увещевания, и пропажа вещей на этом не закончилась. И тогда, посоветовавшись с дочерью, жена выгнала Вальку из дома. Несколько дней Валька пытался до нее достучаться, но потом нашел собратьев по бездомному существованию и превратился в БОМЖа. И теперь неизвестно, где обитает Валька – бомж и обитает ли вообще.