Колючка

Твои колючие глаза
И челка озорная.
Я полюбил их навсегда,
За что, и сам не знаю.
Меня преследуют они
И днями и ночами.
Я прогоняю эти дни
И ночь не привечаю.
Я убегаю от тебя
И вновь спешу увидеть,
Кричу проклятья, не терпя,
Молчу, боясь обидеть.
И наслаждаюсь красотой
Наивного безумства,
И упиваюсь добротой
Шального безрассудства.

Моим любимым женщинам

Я преклоняю перед женщиной колено,
Снимаю шляпу перед женщиною я.
Все в этом мире или временно, иль тленно,
И только женщина – константа бытия.

И только женщина – вершина мирозданья,
Источник мудрости, хранительница грез.
Сегодня  милое и хрупкое созданье,
А завтра  озеро из выплаканных слез.

А завтра  птица, улетающая в вечность
Или виденье, приходящее на миг,
Или застенчивое, тихое: «наверно»,
Или надрывный и настойчивый каприз.

В ее хранилище и нежность, и бунтарство,
Слепая преданность и ревность без причин,
Чуть-чуть открытости, немножечко коварства,
И бездна страсти для обласканных мужчин.

И, без сомненья — это лучшее творенье
Родимой матушки по имени «Земля».
Я преклоняю перед женщиной колено,
Снимаю шляпу перед женщиною я.

Предновогодний ажиотаж

Тихо росла наша стройная ель
Детство свое вспоминала.
Вдруг закружилась людей карусель
Предновогоднего бала.

Первым под елку легко притрусил
Тот, что любитель природы,
Вскинул топор и слезу проглотил.
Век не видать бы свободы.

Но появился сосед-книголюб,
Чуть на поэта похожий.
Лихо припрыгал злодей-лесоруб,
Бешеный, видно по роже.

В профи-ручищах бездушный топор
Стал выколачивать щепки.
Слышно в лесу за укором, укор,
Стиль поэтический, крепкий.

Чей же ребенок водить хоровод
Будет под елкою этой.
Или без радости праздник пройдет,
Кончится песней неспетой.

И не угаснет в глазах огонек,
Душу скрести будут кошки.
Только от елки один лишь пенек,
Словно от козлика рожки.