Март вошел с оглядкой в сени,

Легким ветром обласкал,

Солнцем создал образ тени,

Принял вызов снежных скал.

Пригорюнились сугробы,

Подтянули животы,

И, забыв про все хворобы,

Спины выгнули коты.

Встрепенулось все живое,

Закружилось под капель

И стремительной рекою

К нам пожаловал апрель.

Звуки вырвались на волю,

Не пытайся заглушить.

Столько гнезд в умытом поле,

Просто некуда ступить.

Суета и гомон сева

По округе разлились.

То весенние напевы,

То оттаявшая жизнь.

Был смыт дождем последний снег

С полей простуженной России.

Под птичье пенье о весне

Трава пила земную силу.

Еще носили козырьки

Зимы хрустальные улики.

На льдинках радостной реки

Играли солнечные блики.

И колокольный перезвон

Летал над белыми церквами.

Забрался ветер на амвон

И любовался образами.

Что там за страшный тигр рычит,

Пугая плюшевых зверюшек?

То вдруг вороной закричит,

То беспричинно дразнит хрюшек.

А то как трактор тарахтит,

То буквой «эр» стреляет в уши.

По дому слышно «ры», да «ры»:

Разбойник, рак, арбуз, корова,

Каприз, ружье, тартарары,

Программа, рама, будь здорова.

Игрушки ждут. Не до игры.

Как трудно с «эр» придумать срово (ой).

В квартире полный тарарам

От рыб, ракет, ремней и крабов.

Уж солнце спрятала гора,

А значит внучке спать пора.

Из детской спальни до утра

Впервые «эр» выходит с храпом.